Умер Тот,
Но девало его живёт.
И, безусловно, об этом
Знает загадочный Этот..

Сталин уже не тот,
Но Сталин ещё не торт.
Не настолько популярен он,
Как этот - Наполеон.

Патриотизм у нас «особый» …

С поддержкой премьера «гномика»
Кремль проблемы все «решает»:
Разрушена вся экономика,
Простой народ от этого нищает…

Таким народом воздушнее ворочать!
И чем маломочнее наша бытие, -
Умом Россию не осмыслить, -
Тем возвышеннее наш патриотизм!

О великолепных дамах и ужасных бабах

Есть у баб ипостаси,
Все встречали их не один.
Расскажу о них вам, впопад,
Поподробнее сейчас.

Как великолепна дама эта -
Обаянье, краса!
Вдохновенье для версификатора,
Воплощённая греза!

Как ужасна эта баба,
Как противен её внешность!
Словно на болоте жаба
Иль кикимора сидит.

Но неодинаковы дамы с бабой,
Показалось мне на миг,
Лишь одной чертою легкой,
С гнусной рожей милый лик.

Факт в смятение приводит.
Кто мне сможет вбить,
Что таковое происходит?
Как таковое может быть?

Опыту тут рассудок внемлет,
Шепчет на ухо чутьё:
В всякой даме баба дремлет,
Не будите в ней её.

Киви
=====
В гробе восьмидесятых, зимой, мама поехала в Финляндию к дружкам. Ну вот были у нас там дружки. Обратно вернулась абсолютно обалдевшая. Привезла дубленку за десять долларов, видак и киви. Две штуки.
Один мы съели всей фамилией вчетвером, а иной я спер и повез боготворимой на тот момент барышне Тоне. Тоня немножко валялась и валялась в больнице где-то на Охте в палате человек на шесть – семь. С постели она тогда еще не вставала, соседки ее тактом особым не выдавались, всё норовили поучаствовать в нашем щебете, а завидев диковинный плод и вовсе сгрудились в полузапахнутых халатах – что это?Что?!
- Яйцо негра!– в сердцах рявкнул я, - изнаночное.
Женщины отпрянули и развелись по койкам. Я отхватил внимательно принесенный ножик, разрезал киви, дал половину Тоне, а вторую взял себе и взялся чайной ложечкой поедать сочную мякоть. Тоня, поколебавшись, сделала тоже самое.
Самая молодая из больных бережливо приблизилась и, глянув на зеленоватую кашицу, конвульсивно дернула шеей, а впоследствии, прикрыв рот, рванула из палаты в палестину туалета.
- Изверги!- взговорила она, вернувшись сквозь несколько минут - абсолютно молодой был. Зеленый…
Уже просвещенные мной обитательницы палаты грохнули со смеху.
А я с тех пор про яйца негра не подсмеиваюсь.
И не ем.

Полиглот
========
Прибыл Вадик на землю обетованную с одним рюкзаком, двумя сотнями американских долларов и тремя курсами МИСИ(московского строительного)за плечами.
Рюкзак кинул на балкончике у родни, пришедшей на пару месяцев прежде, и залпом пошел возводить что-то невысокое в соседнем гостиничном комплексе. Пять с половиной дней в неделю он месил раствор и драл на себе неодинаковые грузы, содержал и подавал, запускал и бережливо устанавливал неодинаковые объекты на месте предбудущего павильона. Делал Вадик все это под руководством жидко показывающего на площадке белоголового шефа лет сорока в братии десятка смуглых кучерявых парней, водившихся между собой на здешнем гортанном наречии. Сам Вадик болтал со всеми на английском, каким недурно владел. Он вообще боготворил неодинаковые языки, а в строительный вуз пошел вяще за бражку и по географическому знаку – жительствовал неподалеку.

Коллеги по труду на исторической отчизне потчевали Вадика восточными сластями поили кофе, выговаривали слова и предложения, какие тот норовил запоминать, и в круглом были улыбчивы и вполне дружелюбны к новоиспеченному гражданину крохотной, однако гордой стороны.
По пятницами-субботам Вадик отдыхал на выделенном ему балкончике, почитай ни с кем не водился, систематизуря познания полученные за неделю. Иногда всего взирал с родичем аккурат картина на русском из кратчайшего видеопроката под бутылку ледяного здешнего пива.
Через месяц молодой человек уже приемлемо изъяснялся со смуглыми товарищами по работе на новоиспеченном для себя языке, а еще сквозь несколько постановил огорошить шефа почитай безвозбранной речью на иврите – авось облегчит работу, повысив в ранге, ага заодно и зарплату возвысит.

Придя в воскресенье на работу(собственно в воскресенье начинается в Израиле рабочая неделя)Вадик, выслушав наставления на девай, произнесенные боссом на его всегдашним роненном английском, откликнулся долгой тирадой, вводящей не всего несколько дельных соображений, однако и пожелания добросердечного здоровья и патрону и членам его семьи вводя ребятенков, братьев, родителей и всех всех всех «родственников кролика» вплоть до Сашки-букашки. И все это на иврите!
Закончив, удовлетворенный собой Вадик замолк.

Слегка ошарашенный босс тоже не сращу отворил пасть, а когда смог это сделать произнес все на том же английском
– Ты разумеешь что ты мне сейчас взговорил?
- Да, - откликнулся сияющий Вадик.
- И разумеешь на каком языке?
- Конечно!На иврите!- горделиво глядя на начальство, откликнулся новейший репатриант.
- Почти, - усмехнулся начальство, - это арабский.
- Что!? – ужаснулся Вадик, - а эти?, - он показал на курчавых и смуглых парней.
- А это арабы и жрать. Из соседней деревни. Палестинцы, субъекта.
Вадик поник плечами, помрачнел.
- Но ты молодчага, - продолжил начальство, - и с этого дня ты становишься помощником бригадира
- А зарплату?– усмешка исподволь возвращалась на вадиково лик
- Выучишь иврит, возвышу. Похоже это у тебя бойко.

Через месяц Вадик выучил и иврит, зарплату ему тут же подняли в полтора раза.
Но еще сквозь два ретировался он в гостиничный бизнес, хозяин отеля где выступало постройка пригласил, прослышав о парне почитай безвозбранно болтающем на четырех языках.
Теперь Вадик болтает уже на пяти, добавился испанский, однако катает в основном на С++.
Это очутилось выгоднее…

В конторе жрать негр.
Точнее эфиоп.
В всеобщем карий.
И не потому что политкорректность. Реально неглупый мужик.
Только деятельный больно. Всюду норовит.
И вот как-то он своего коллегу слегка поддостал и тот ему(парень русский)обнародовал, мол ты молодчага ты все верно сделал, однако «лучшее ворог хорошего» и вообще «мавр сделал свое девало – мавр может уйти».
И тут настала безмолвие.
У нашего эфиопа расширились бельма, он пофиолетовел – они настолько алеют, - а присутствовашая в той же горнице возглавляющая дама сделала адово лик и покрутила перстом в районе виска.
Поняв, что преступил все этические нормы, парень попытался как-то ситуацию исправить:
- Я не то владел в виду. Это оборот таковое. Метафора. Ну Шекспир!Все ж знают.
И посмотрев на эфиопа он вновь замолк.
Эфиоп был готов подорваться. Похоже он не осведомил кто подобный Шекспир. Его всего что оскорбили еще один. Хлопнув дверью наш шоколадный коллега вышел.
Оставшаяся в горнице начальница уже собиралась отворить пасть и обделать разнос излишне прекрасно беседующему подчиненному, однако тут дверь приоткрылась и показалась оскаляющаяся темнокоричневая физиономия
- Не Шекспир, а Шиллер. «Заговор Фиеско в Генуе». Эх ты, балда беложопая!– заявил эфиоп
И дверь бесповоротно затворилась.

Еду вчера ввечеру с мужиком в машине. Я за рулём, он возле. Внезапно, без всякого предисловия благоверный болтает
- ты езжай опрятнее, сейчас озабоченные больно опасны.
Я пробую осмыслить фразу - зачем озабоченные опасны собственно сейчас, чем они опасны собственно мне и будто это связано с моей манерой езды?
Пока я все это в котелке прокручиваю, благоверный продолжает уже зло
- болтаю ж тебе, не жмись к обочине, сейчас обочины больно опасны!

Из воспоминаний члена германской делегации по заточению «Брестского мира» генерала Макса Гофмана: «Я ввек не запамятую первого обеда с русскими. Я сидел между Иоффе и Сокольниковым, тогдашним комиссаром финансов. Напротив меня сидел крестьянин, взаправдашнее русское явление с долгими белоголовыми локонами и заросшей, будто лес, бородой. Он будил у персонала некую усмешку, когда на проблема, красное или белокипенное вино предпочитает он к обеду, отвечал: „Более крепкое“».

Король Фридрих Второй, правивший Пруссией в XVIII веке, как-то побывал городскую каталажку Берлина. Заключенные один-одинехонек за иным припадали к королевским стопам, сетовали на жестокую судьбину и клялись в своей невиновности. Лишь один-одинехонек скромно стоял в палестине, не выканючивая короля о помиловании.

«Ну, а ты, адресовался к нему король, — ты тоже влетел сюда по по оплошке?» — «Нет, ваше величество, я пру выслуженное кара. Я осужден за вооруженное ограбление».

Монарх безотлагательно приказал выпустить арестанта со словами: «Выгоните этого бандита, дабы он не безобразил своим наличием общество беспорочных людей».