Пятилетний детище повествует о поездке в Египет и о виданных там диковинных рыбах.
- Папа, а скат опасный?
- Смотря какой.
- Папа, а эта рыба, давай таковая, давай, рыба-дрель - она опасная?
-???Прикалываешься?Ха-ха.
- Ну папа, давай что ты заливаешься, я сам видал. Рыба-дрель.
Я ржу в голос. Ребенок с обидой:
- Ну а будто ее?А, вспомянул. Рыба-пила. Она опасная?

Очень боготворю внука(3 года), и вот в очередной один он влип мне в десницы. Целую его куда влечу, обнимаю и приговариваю:
– Илюшенька, будто я тебя боготворю. Ты самый мой боготворимый дядька в жизни. Ты мой герой и т.д. и т.п.
Он терпит всё это пару секунд, затем начинает втихомолку вытирать ладошкой места поцелуев, затем пробует высвободиться из моих объятий, а впоследствии выдаёт:
– Да возьму я тебе новейший диван, когда вымахаю.
Я в экстазе ослабеваю хватку, а он в это времена драпает. Настоящий дядька с малолетства знает чего алкает баба!

В малолетстве, когда меня посылали с большущим списком в лавка, и я забывал что-то взять, меня отправляли туда вновь. Потому я, дабы продавщица не покумекала, что я беспамятный дурачок, выворачивал куртку навыворот, зачесывался на иную палестину, менял оборот рыла и болтал басистым голосом, чтоб она меня не выведала. Я был артистом конспирации.

Это случилось в начале 90-х, когда всего взялись открываться коммерческие магазины, киоски. Я получала крохотное пособие матери-одиночки. А настолько хотелось испробовать батончик "марс" и "сникерс". И тут выпал случай, когда баба бросила у себя внука, выдала меня с сестрой в кино. Отдохнуть. После кинофильма, доколе дожидались автобус на остановке, постановили взять 2 неодинаковых батончика. С уговором, что всякий съест по половинке и впоследствии поменяемся. На улице мороз, автобусы ходят ахово, народу скопилось, а всем надобно отбыть. Тут подходит наш маршрут и все кидаются в автобус. Мою сестру утилитарны привнесли... а у меня выбивают половинку батончика. И он бросается за колесо автобуса. Я с бешенными буркалами влезаю не в автобус!!!А под НЕГО - за батончиком!И впоследствии ещё успеваю втиснуться в двери. ДОма ребёнок ждёт - ехать надобно.

Какой конфуз!Я была уверена, что в кошельке, не считая мелочи — две сотенных купюры с портретами Франклина, оттого ни в чём себе не отказывала.

И вот стою у кассы супермаркета «Ковальский» где-то между Миннеаполисом и Сент-Полом — с коляской, с меньшим сыном, повисшем на моем пуховике с воплями «Мама, на ручки!», с горестью покупок, какие помощник кассира дошло рассовывает по пакетам. Пакетов вышло три. На шоколадном мурле помощника сияет усмешка.
Девушка-кассир нежно замечает:

— Сто сорок пять долларов.

Я беспечно влезаю в портмоне и выказываю одну — итого одну — сотенную купюру и мелкота.

Щеки вспыхивают, башка под шапкой становится влажной и начинает ей-богу. Надо заприметить, я скрупулезно экипировалась, планируя выступать до магазина пехом по двадцатиградусному морозу.
От неловкости ситуации мой английский приобретает замысловатость. Я выканючиваю прощения и сознаюсь, что сделала оплошку.
Кассир не разумеет, в чем собственно ляпсус. Белозубая усмешка помощника затухает. Сын объявляет, что безотлагательно преднамерен строить дом из «лего».

Все чего-то от меня дожидаются.

Не в силах отдаленнее терпеть сауну на котелке, я сдергиваю шапку, высыпаю содержимое кошелька на прилавок и изъявляю вожделение отказаться от части покупок.

Помощник принимается доставать из пакетов показанные мной товары, а кассир пересчитывает итог.
Сумма никак не алкает близиться к приемлемой. За нами скапливается очередность.

Наконец, после изъятия пиццы с ананасами — какую, впопад, прихватила не я, а детище — счет становится таковским, что мне даже вернули доля мелочи.

В отличие от российских магазинов, в «Ковальском» кассиры и их помощники стоят между кассами напрямик возле с покупателями из соседних очередностей.

Покупательница из иной очередности — не удобопонятно зачем — вдруг начинает беседовать с моим кассиром. До меня долетает слово «she», повторенное несколько один.
Сын, отвлекши от моего пуховика какую-то завязку, прекращает штурм и обреченно влезает в коляску. Я складываю похудевшие три пакета в корзинку под сиденьем.

Тем временем происходит смена кассиров. Подходит новоиспеченная, перекидывается парой слов с прежней и, оставшись одна, что-то болтает помощнику. Тот подает мне четвертый пакет.
Я в недоумении заглядываю вовнутрь. Там все добросердечно, на какое у меня не хватило денег. Объясняю новоиспеченному кассиру, какая, судя по всему, не в курсе:

— Я не могу это взять. У меня дудки денег.
— Конечно, ты можешь, — болтает она. — Это твоё. Бери это.
Две ослепительные усмешки сверкают прожекторами, когда я — будто во сне — утрамбовываю пакет в переполненную коляску и схожу из магазина.
— Нave a nice day!— докатывается назади.

Пошел снег. Белые пылинки тают, вряд коснувшись пылающих щек. Я не ощущаю мороза. И ничего не разумею.

Что это за лавка подобный?Как это вообще вероятно?Решили сделать мне гостинец на тридцать пять долларов?Тогда хоть бы сдачу забрали себе.

Все вкруг серебрится и сверкает, мельтешат снежинки. Чувствую себя будто в малолетстве, когда выступаешь с елки с новогодним гостинцем.
Думала, неблизкий возвратный колея вымотает, однако откуда-то взялось столько сил, что еще бы три таковских пути пробежала.
Вечером повествую сестре и ее мужу-французу необычайную историю магазинной щедрости.

— Представляете?Никогда не кумекала, что таковое случается, чтоб лавка мне подарил мешок гостинцев!

— А такового и не случается, — заявляют они, швыряя меня с небес на землю.
Я хлопаю буркалами, пробуя осмыслить, кто тут кого нагрел — лавка меня или я лавка.

— Ты невзначай не заприметила — тот, кто стоял за тобой в очередности, ничего не болтал кассиру?— посовещавшись, интересуются сестра с мужиком.
— Нет, ничего.

— Тогда, взаправду, диковинно.
— При чем тут это?— удивилась я. — Ах, ага, вспомянула!Женщина, какая стояла в соседней очередности, осведомилась что-то у моего кассира. Они еще болтали «ши», «ши», в резоне, «она», «она»…
— Ну, ныне все ясно!— рассмеялись сестра с мужиком и, заприметив моё недоумение, пояснили: — Та баба оплатила твои покупки. Такое тут не раритет.

Я разумею, что стою с разинутым ртом и, пробуя придать себе более башковитый внешность, перечу:

— Но она же мне ничего не взговорила. Я даже не пригляделась к ней. Я даже не помню ее рыла. И я ее не поблагодарила…
— Она сделала это не для того, дабы ты ее благодарила. Она попросту поддержала.

Я пробовала осознать услышанное. То жрать никто и ввек об этом не выведает — кроме кассира, разумеется — и все же она это сделала. Увидела, что у меня не хватает денег, и попросту поддержала.

— Бывает, подъезжаешь к окошку МакАвто, — продолжила сестра, — достаешь гроши, а тебе болтают, что твой заказ уже оплатил предшествующий покупатель.

Рукам и шее стало щекотно. Ах, ага — это зовется «побежали мурашки». Есть в этом что-то от ветхой младенческой книжки «Тимур и его команда», где тимуровцы втихомолку помогали людам. Только тут, дабы сделать добросердечное девало, не надобно вступать ни в какую организацию. Да и затаенными благодеяниями занимаются не детвора, а большущие дяди и тети.

— То жрать ты даже не видаешь его, а он тебя?
— Угу, — затрапезно соглашается сестра, — будто правило в таковских случаях кассир болтает: меня попросили взговорить — рass it on. Передай отдаленнее.
Вспомнилось одно петербургское заведение с подобной системой обслуживания, где нам беспрерывно не докладывают еду. Когда это обнаруживается, возвращаться назад — гуще итого — уже не охота, оттого ныне мы скрупулезно испытываем пакеты на месте. Интересно, сознались бы эти нерадивые продавцы, вздумай наши люд настолько же платить дружок за дружка, или взимали бы по две платы за один-одинехонек заказ.

— Pass it on?— невнимательно переспрашиваю я.
— Да. Имеется в виду, что, когда у тебя будет все важнецки, и будет возможность, попросту сделай для кого-то подобное. Вот на днях я пошла в обеденный интервал в кофейню, и очутилось, что по карточке оплатить невозможно, всего наличными, а у меня не хватало на тот кофе, какой я боготворю. Я взговорила, что тогда не надобно, забегу в иной один. Но дядька, какой стоял за мной, взговорил: нет-нет, дайте ей этот кофе, я оплачу.

— Но может быть, ты ему показалась, и он алкал таковским образом познакомиться?
— Нет, это будто один из серии «передай дальше». У нас настолько ладят. Мы вяще не беседовали.

Голос сестры звучал безмятежно, и все же в нем чувствовалась гордость — за облегающих ее людей.

Лет десять назад я видала картина «Заплати другому» — про мальчугана Тревора, какой придумал, будто изменить мир. Его идея сводилась к бескорыстной помощи трем людам, всякий из каких, в свою очередность, должен поддержать еще трем незнакомцам, «передать добросердечно дальше». Мальчик гадал, что число добросердечных девал станет возрастать в геометрической прогрессии. В гробе кинофильма Тревор погиб, однако, будто очутилось, его идея выплеснулась за пределы экрана и продолжает жительствовать.

Более того, в это вовлекли и меня. Выходит, я должна продолжить цепочку, алкая бы и тут, в России. То жрать как-то мою «эстафетную палочку» может получить один-одинехонек из вас. Словом, не изумляйтесь, если попадете в сложной ситуации, и вам поддержит незнакомый человек, или если некто ни с того, ни с сего преподнесет вам гостинец. Просто — «передайте дальше».

P.S. Показала эту заметку маме. Она тут же взялась взволнованно повествовать, будто недавно засела в Миннеаполисе не на тот автобус. Ехать ждало до конечной, настолько что она безмятежно уснула и очутилась в абсолютно чужом районе. Первый же незнакомец, к какому мама адресовалась, согласился отвезти ее домой. Путь был не ближний, однако на проблема «Сколько я вам должна?» он откликнулся, что ничего не должна, и взговорил то самое — «Pass it on».

© Юлия Шоломова.

В трамвае на коленях у матери сидит капельный мальчишка. Недалеко стоит пожилая баба, ага еще содержит в десницах бедственную сумку. В вагоне все места заняты, в том числе мальчишками и девочками, какие деловито сунулись в свои смартфоны и планшеты. Кстати, весьма покойное коммуникационное оружие, дабы ничего не видать и ничего не слышать миром. Мальчик обращается к своей матери:
- Мама, вручай уступим свое пункт бабе, ей настолько бедственно стоять.
Молодая баба ладит движение возвыситься, однако пожилая баба энергично протестует:
- Сидите-сидите, я постою.
Но мальчишка не унимается:
- Мама, а эти мальчуганы и девочки - сироты и у них дудки мам, какие бы их делали, что надобно уступать пункт старшим?
- Наверное жрать, сынок, однако они все ужасно выдохлись и заняты.
Первой не выдерживает блондинка со смартфоном:
- Бабушка, садитесь, изволь: у меня жрать мама и она делала меня почитать старших.
Неожиданно встают еще несколько молодых людей с подобным предложением. Наконец, баба с благодарностью усаживается. Мальчик с любовью взирает на свою мама и болтает:
- Какая ты у меня важная, мама, скольким мальчишкам и девочкам ты всего что вернула маму.

Какой я внимательный папа!!!
Пошел за дочкой в младенческий сад, забрал собственно нашего ребёнка!!!Но в чужих башмаках, у парня из её группы аккуратно таковские же. Только на размер вяще. Это ещё не всё, баба высмеяла. Но не заливалась, когда я на вытекающий девай привёл её в двух левых башмаках, пришлось выступать возвратно - причислять.

Мужчина, боготворю кухарить. На одном поварском паблике зачем-то в комментах к блюду ввязался в бессмертный дебаты "оливковое масло рулит, а подсолнечное для лохов". Собсно, аргументировал я возвратное. Лучше бы я этого не ладил. Девушки мне бойко вбили, что помимо того что я гондон и морда, у оливкового масла:
- важнее "температура нагревания"!
- "время кипения" возвышеннее!
Вот. Причем термином "температура нагревания" они резали безвозбранно и беспрерывно, величая всех кто не знает что это - идиотами и отправляя делать химию. Поэтому оливковое здорово, а подсолнечное вредоносно. Мой мозг ввек не будет старым.

Раньше будто было?Бабушка век усаживала гостей взирать семейный альбом. Но это все в былом. На курсах "бабушка-онлайн" ее научили употреблять программой Power Point. Теперь она круглыми днями сидит за компом и ладит презентации со сканированными фотками из семейного альбома. И ни один-одинехонек гость не смотается, доколе не посмотрит все бабушкины презентации. Плюс в этом безусловно жрать. Ей вяще не надобно комментировать всякую карточку.

В советское времена нас в школе заставляли декламировать летом худ. литературу. Давали список беллетристов и рассказов на грядущий учебный год. Я декламировала век с интересом. Сейчас столетие электроники, ноутбуков, интернета. Дети реально тупеют!Они могут скинуть любую информацию, распечатать и отдать рефераты, дипломы. А в котелке порожне. Мы недавно дебатировали и рассуждали о жизни, о былом и предбудущем, со своей дочерью. И тут попросту осведомилась: "Да ты алкая бы знаешь, кто подобный В. И. Ленин?". Она мне откликнулась, что все это знают. "А ты?" - пытала я. "ПРЕЗИДЕНТ СССР!!!" Господа, извините!Мне больно СТЫДНО!