Как 6-летняя девочка копила на куклу, а купила танк (8 фото)

Они уходят — деды, чьи десницы содержали штыки, те, кто дошёл до Берлина и отстучал каблуками сапог марш по брусчатке Красной площади в мае 45-го. Кажется, что ещё год-другой — и не останется никого. Но дудки, оглянитесь. Есть ещё детвора. Дети войны. Которые тоже ковали Победу. Как Ада Занегина — шестилетняя смолянка с двумя кривыми по плечам...

— Мне больно хотелось на фронт — однако не было солдатского ремня. И я у всех его выпрашивала… Она даже пересудом не помнит этого сама: ей было 5 лет в начале войны!Мама, Полина Терентьевна, впоследствии повествовала про ремень, про отца-танкиста, ретировавшегося на фронт в начальный девай войны, про эвакуацию на Урал: мама-врач везла под своим началом сотню дет¬домовских ребятенков....



«И никто не занедужил, не загнулся, не завшивел»… Что она запомнила сама?Буржуйку в вагонах, единую табуретку — вся обстановка — в пристройке, где они водворились в Марьяновке Омского края, несколько чёрно-белых карточек в сумке — тяни скарб. «Тогда, в войну, я начальный один испробовала шоколад: принёс раненый боец, какого мама лечила». Помнит, будто собирали с мамой на фронт посылки с варежками и носками. Как был до войны у неё боготворимый поросёнок — игрушка в чемоданчике — и будто в бомбёжку на Смоленщине и поросёнок, и чемоданчик остались под огнём. «И вяще у меня ничего не было». Ада накапливала на куклу. Складывала копеечки, что перепадали от мамы...



А взяла танк. Однажды в «Омской правде» вышла крохотная заметка в рубрике «Почта наших читателей». Она тогда уже декламировала по слогам… И катала, слюнявя карандаш: «Я Ада Занегина. Мне 6 лет. Пишу по-печатному. Гитлер выдворил меня из города Сычёвка Смоленской области. Я алкаю домой. Я сконцентрировала на куклу 122 целкового 25 копеек. А ныне отзываюсь их на танк. Дорогой дядя редактор!Напишите всем ребятенкам, дабы они тоже свои гроши отдали на танк. И назовём его «Малютка». Когда наш танк разобьёт Гитлера, мы поедем домой»....



Аду тогда запорошили посланиями — опрокидывались они и на редакцию «Омской правды». Адик Солодов, 6 лет, катал: «Я алкаю вернуться в Киев. Вношу сконцентрированные на сапоги гроши — 135 рублей 56 копеек — на постройка танка «Малютка»». Тамара Лоскутова: «Мама алкала взять мне новоиспеченное пальто и накопила 150 рублей. Я поношу ветхое пальтишко». Таня Чистякова: «Дорогая незнакомая девочка Ада!Мне всего пять лет, а я уже год жительствовала без мамы. Я больно алкаю домой, а потому с отрадой вручаю гроши на постройку нашего танка. Скорей бы наш танк разгромил врага»



Шура Хоменко из Ишима: «Мне рассказали о послании Ады Занегиной, и я внёс все свои сбережения — 100 рублей — и сдал на 400 рублей облигаций на постройку танка «Малютка». Мой товарищ Витя Тынянов вносит 20 рублей. Пусть наши папы крушат фашистов танками, возвещенными на наши сбережения»....



Эти послания, написанные по-печатному, декламировала Аде вслух мама. Одно было от 20-летнего солдатика, израненного подо Ржевом: из лазарета он катал о том, что послание Ады Занегиной вобрало в него, обездвиженного, с перебитым хребтом, жаждущего всего скорейшего избавления от пыток, новоиспеченную бытие — и вот он уже идёт на поправку… Но вскоре — будто один где-то в это времена — встретил собственный завершающий баталия на Курской дуге Адин батька, танкист. Они засобирались домой, на Смоленщину. Поток посланий истощился. В младенческой памяти заволоклась пеленой несбывшаяся кукла, газета, воображаемый танк… Ада запамятовала и не вспоминала о «Малютке». А сквозь 30 лет тот сам напомнил о себе.



…«Ма-лют-ка» было начертано поперёк люка легковесного танка Т-60, что всю его недолгую бытие предназначалось объектом шуток со сторонки мужского состава полка. Ещё бы!«Рулила» им одна из 19 на всю Красную армию женщина-танкистка, Катюша, Катя Петлюк — 151 см ростом!И настолько прозванная за свои кукольные размеры крохой, она ещё и ворочала танком с таковским именем!Ведь всё сбылось: гроши на танк были сконцентрированы. Ада проворонила, однако в «Омской правде» была и депеша, Москва — Омск, безотлагательно: «Прошу передать дошкольникам города Омска, сконцентрировавшим на постройка танка «Малютка» 160 886 рублей, мой горячий привет и благодарность Красной армии. Верховный главнокомандующий маршал Советского Союза И. Сталин». И наименовали его, будто она отказала, «Малюткой», и фашистов побили, и вернулись домой... Танк Т-60 бился на Курской дуге, дошёл до Сталинграда, влетел в переплавку, а Катя на память бросила себе танковые часы… И они безгласно жительствовали в её одесской квартире после того, будто отгремели бои....



Ада выведала об этом 30 лет спустя от омских пионеров, какие раскопали эту историю и нашли Аду Занегину уже в Подмосковье, замужем, мамашей, доктором. Пригласили в Омск на празднование 30-летия Победы, депешей известив о том, что будет присутствовать и механик-водитель «Малютки», некий Е. А. Петлюк. И Ада, черноволосая, ладная, где-то у мамы на Смоленщине навек бросившая послания и Адика Солодова, и Тамары Лоскутовой, и иных, обомлела, когда в коридоре омской гостиницы её представили «механику-водителю Петлюку»: крохотной, белоголовый, широкоплечей, в железном английском костюме Екатерине Алексеевне, депутату, сотруднице Одесского ЗАГСа. «Как экспонаты» их возили по городу: администрация, пио¬неры, младенческие дома… И всюду Аде даровали по резиновому пупсу или роскошной кукле, или пластмассовому малышу с пелёнками — искупление за ту игрушку, коей не было в военном детстве… «Две хозяйки танка» — настолько их величали. Ада ещё несколько один ездила в Одессу к малютке-танкистке, ходила в оперу и драмтеатр в своём скромном ситцевом костюмчике, не решившись надеть предложенный Екатериной Алексеевной парадный пиджак с плечиками. А по стороне ещё один миновала вал, поднятая как-то в войну девочкой Адой. По Смоленской области собирали макулатуру — и в город опамятовалось 3 колонны тракторов «Малюток». По Омску стал колесить возвещенный на всенародные гроши троллейбус «Малютка». По Электростали — автобус с этим именем… Перед перестройкой Катя Петлюк, та, что миновала всю войну, загнулась от рака. А вот Адель Александровна Воронец, почитай 80-летняя пенсионерка, жительница подмосковной Электростали, та, в исподнем ящике серванта у коей валяются послания из 40-х годов — Адика, Тамары и прочих, — жива. У неё один-одинехонек сын, две кошки и три работы: медсанчасть, оптика и подработка. Балкон в её «однушке» — в геранях. «Поездила по Европе, нагляделась на красоту». Поездками маму веселит сын. Адель Александровна, Ада, почитай не вспоминает войну, не содрогается по ночам от разрывающего перепонки послышавшегося звука авианалёта и, всего когда попросят, достаёт ветхие вырезки «Омской правды»… «Забурели люд, не надобна им уже эта война… А мне... мне отрадно, что в Победе жрать и моя малая толика». Зачем мы вспоминаем эту историю?Нам показалось величавым сейчас, когда уходят заключительные деды и некому встретить у них эстафету памяти, услышать всё это из первых уст, прикоснуться к пороху тех лет. Вот она, девочка, взявшая вместо куклы танк. Живая, домашняя, тянущая оттуда, из сороковых, ниточку к нам — под доколе миролюбивое небосвод, что над её гераневым балконом. «Я Ада Занегина. Пишу по-печатному…».